В лабиринтах тёмного мира. Том 2 - Страница 47

Это все будет и люди еще не понимают, что они ютят у себя птенцов кукушки, которым для выживания нужно уменьшить количество конкурентов.

Это проблемы у западных стран, а у этой страны проблемы намного глубже. Посмотрите на их столицу в дни исламских праздников. Верующие выходят на улицу резать жертвенных животных и перекрывают все движение в столице, чтобы показать, кто в ней хозяин и перед лицом разобщенных столичных жителей эта сплоченная масса выглядит силой, способной захватить власть и внести посильный вклад в регулирование популяции, не принадлежащих к их общине людей.

Эта страна пока не вышла из состояния ига, которое довлело над нею последние четыреста лет. Страна, в которой люди не могут самостоятельно мыслить. Им постоянно нужен какой-то барин, который вот приедет и все рассудит. Они не будут убирать рядом со своим домом, пока не придет квартальный с полицейскими и не выпорет для примера каждого десятого или каждого пятого. И потом выпоротые будут вставать, кланяться и проникновенно говорить:

– Спасибо, господа хорошие, за науку!

Если утром объявят, что народ этот будут вешать или расстреливать, то к обеду к местам казни образуются очереди, и очереди эти будут кричать на тех, кто пытается пролезть вперед и прочее. Эти люди никогда не жили на свободе, они смертельно боятся ее и свобода им кажется безбрежной пустыней, в которой им самим придется заботиться о хлебе насущном и думать, что нужно делать, чтобы жизнь их была человеческой.

Моисей водил египетских рабов-евреев сорок лет по пустыне и во время этого хождения умерли те, кто был рабом и на их место пришли те, кто родился на свободе.

Вот и сегодня людям предоставили возможность сделать выбор: либо они будут за свободу, за торжество их самодеятельности, либо они снова выберут рабство от тех, кто их обирает до нитки и вывозит все богатства за границу.

Если они выберут свободу, то им придется лечиться не менее тридцати лет, пока старые люди перестанут быть дееспособными и передадут бразды управления молодым специалистам.

Потом эти люди поймут, что у них должно быть право на осуществление правосудия и право на оружие. Это права свободных людей.

Право людей на правосудие существовало всегда и называлось самосудом до тех пор, пока это право не было делегировано судьям, действующим на основании законов. Если народ не будет выбирать судей, то это значит, что у него нет права на правосудие. Что толку, если правосудие осуществляет человек, на котором клейма ставить некуда.

Кто-то говорит, что человек не имеет права на правосудие, то есть ему не позволено судить других людей. А кто же может их судить? Судьи? А они что, не люди? Кто им дал право судить, забрав это право у остальных людей? Им это право дал царь? А он по какому праву дал им это право? Ему Бог дал это право? Так Бога нет и никогда не Было. Это наш руководитель создал этот мир и таких миров у него тысячи, а мы, доглядывающие за ним, думаем, что если не вмешиваться в дела этих людей, то не способные к самоорганизации люди повымрут и освободят место свободным и развивающимся личностям, которые еще приедут поговорить с их создателем и порешать, как они будут жить дальше.

Утро после выборов

Вероятно, я никогда не спал так крепко, как в день выборов. Если сказать, что я очень волновался о результате, то это значит, что я просто кокетничаю и хочу ввести в заблуждение доброго читателя. Я совершенно не хочу быть президентом. Не хочу, но обстоятельства сложились так, что мне придется быть им, если изберут. Если изберут, то отказываться от должности было бы преступлением перед народом и избирателями. Люди доверили, и даже те, кто голосовал против, скажут: а ты куда намылился, мил человек. Мы хотя и голосовали против, но нам придется подчиняться тебе, так что уж будь мил, иди на голгофу твоей должности и исполняй ее так, чтобы нам не пришлось выносить тебя с крестом за спиной и выставлять на общее обозрение.

И что им можно сказать? А ничего не нужно говорить. Пообещать, что будешь защищать их интересы и пожелать всем счастья, здоровья и удачи в жизни. Тут дела нешуточные.

Так вот, я честно говоря, хотел, чтобы меня не избрали и поэтому спал спокойно. Или мне что-то подмешали в еду? А чего тут подмешивать? Валерьянки в сахар или афобазольчика грамм пять порошком в соль? Так это все ерунда. Если бы я жаждал этой должности, то меня бы не успокоили десять психологов и литры пустырника. Мы уже видели, как дергаются люди, хотя у них была безоговорочная победа за счет властного ресурса. И то люди волновались. А у меня такого ресурса нет и мне волноваться нечего. Изберут, так изберут. Не изберут, так не изберут.

В десять часов пришел Велле Зеге Вульф. Он один только знал про эту квартиру и у него есть свой ключ.

– Телевизор не смотришь? – с порога спросил он.

– А чего его смотреть? – сказал я. – Делаю гренки на завтрак, ты что будешь, кофе, чай, какао?

– Давай, неси коньяк, – сказал Вульф, – а я включаю телевизор. Ты выиграл и результаты прямо-таки ошеломительные. Никто не ожидал такого. Явка на выборы – восемьдесят процентов от всего списочного состава избирателей. За тебя – семьдесят два процента от числа явившихся на выборы.

Бабушки и дедушки голосовали за тебя, их дети и внуки тоже поддержали тебя.

Либеральная, научная и техническая интеллигенция поддержала единогласно.

Творческая интеллигенция – поддержка пятнадцать процентов, это по результатам экзит-поллов, то есть опросов на выходе. Ну, эти перестроятся на ходу, слету, сразу песни запоют и со сцены своих театров будут выступать, что в душе они либералы и поддерживали именно тебя, в глубине сердца, так как открыто об этом говорить было нельзя, времена были такие, понимаете ли. И, типа, они бы с удовольствием снялись в телевизионных роликах в твою поддержку, но им пришлось сниматься в поддержку другого кандидата. Но по выражению их лиц было понятно, что они поддерживают тебя, а не его.